Неточные совпадения
Но в глубине своей души, чем старше он
становился и чем
ближе узнавал своего брата, тем чаще и чаще ему приходило в голову, что эта способность деятельности для общего блага, которой он чувствовал себя совершенно лишенным, может быть и не есть качество, а, напротив, недостаток чего-то — не недостаток добрых, честных, благородных желаний и вкусов, но недостаток силы жизни, того, что называют сердцем, того стремления, которое заставляет человека из
всех бесчисленных представляющихся путей жизни выбрать один и желать этого одного.
Белые, причудливых форм тучки с утра показались на горизонте; потом
все ближе и
ближе стал сгонять их маленький ветерок, так что изредка они закрывали солнце.
Но когда подвели его к последним смертным мукам, — казалось, как будто
стала подаваться его сила. И повел он очами вокруг себя: боже,
всё неведомые,
всё чужие лица! Хоть бы кто-нибудь из
близких присутствовал при его смерти! Он не хотел бы слышать рыданий и сокрушения слабой матери или безумных воплей супруги, исторгающей волосы и биющей себя в белые груди; хотел бы он теперь увидеть твердого мужа, который бы разумным словом освежил его и утешил при кончине. И упал он силою и воскликнул в душевной немощи...
— Это
все мне? — тихо спросила девочка. Ее серьезные глаза, повеселев, просияли доверием. Опасный волшебник, разумеется, не
стал бы говорить так; она подошла
ближе. — Может быть, он уже пришел… тот корабль?
Тень листвы подобралась
ближе к стволам, а Грэй
все еще сидел в той же малоудобной позе.
Все спало на девушке: спали темные волосы, спало платье и складки платья; даже трава поблизости ее тела, казалось, задремала в силу сочувствия. Когда впечатление
стало полным, Грэй вошел в его теплую подмывающую волну и уплыл с ней. Давно уже Летика кричал: «Капитан, где вы?» — но капитан не слышал его.
Я
стал читать про себя молитву, принося богу искреннее раскаяние во
всех моих прегрешениях и моля его о спасении
всех близких моему сердцу.
Вздохнув, она убавила огонь лампы. В комнате
стало теснее,
все вещи и сама Нехаева подвинулись
ближе к Самгину. Он согласно кивнул головою...
Ему показалось, что люди сгрудились теснее и
всею массою подвинулись
ближе ко крыльцу, показалось даже, что шеи
стали длиннее у
всех и заметней головы.
Он переживал волнение, новое для него. За окном бесшумно кипела густая, белая муть, в мягком, бесцветном сумраке комнаты
все вещи как будто задумались, поблекли; Варавка любил картины, фарфор, после ухода отца
все в доме неузнаваемо изменилось,
стало уютнее, красивее, теплей. Стройная женщина с суховатым, гордым лицом явилась пред юношей неиспытанно
близкой. Она говорила с ним, как с равным, подкупающе дружески, а голос ее звучал необычно мягко и внятно.
Он был так велик, что Самгину показалось: человек этот, на
близком от него расстоянии, не помещается в глазах, точно колокольня. В ограде пред дворцом и даже за оградой, на улице,
становилось все тише, по мере того как Родзянко
все более раздувался, толстое лицо его набухало кровью, и неистощимый жирный голос ревел...
Говоря, Иноков улыбался, хотя слова его не требовали улыбки. От нее
вся кожа на скуластом лице мягко и лучисто сморщилась, веснушки сдвинулись
ближе одна к другой, лицо
стало темнее.
Но почти всегда, вслед за этим, Клим недоуменно, с досадой,
близкой злому унынию, вспоминал о Лидии, которая не умеет или не хочет видеть его таким, как видят другие. Она днями и неделями как будто даже и совсем не видела его, точно он для нее бесплотен, бесцветен, не существует. Вырастая, она
становилась все более странной и трудной девочкой. Варавка, улыбаясь в лисью бороду большой, красной улыбкой, говорил...
Клим согласно кивнул головой. Когда он не мог сразу составить себе мнения о человеке, он чувствовал этого человека опасным для себя. Таких, опасных, людей
становилось все больше, и среди них Лидия стояла
ближе всех к нему. Эту близость он сейчас ощутил особенно ясно, и вдруг ему захотелось сказать ей о себе
все, не утаив ни одной мысли, сказать еще раз, что он ее любит, но не понимает и чего-то боится в ней. Встревоженный этим желанием, он встал и простился с нею.
Никто не видал последних его минут, не слыхал предсмертного стона. Апоплексический удар повторился еще раз, спустя год, и опять миновал благополучно: только Илья Ильич
стал бледен, слаб, мало ел, мало
стал выходить в садик и
становился все молчаливее и задумчивее, иногда даже плакал. Он предчувствовал
близкую смерть и боялся ее.
Все это, то есть команда и отдача якорей, уборка парусов, продолжалось несколько минут, но фрегат успело «подрейфовать», силой ветра и течения, версты на полторы
ближе к рифам. А ветер опять задул крепче. Отдан был другой якорь (их
всех четыре на больших военных судах) — и мы
стали в виду каменной гряды. До нас достигал шум перекатывающихся бурунов.
Но для того, чтобы сделать это кажущееся столь неважным дело, надо было очень много: надо было, кроме того, что
стать в постоянную борьбу со
всеми близкими людьми, надо было еще изменить
всё свое положение, бросить службу и пожертвовать
всей той пользой людям, которую он думал, что приносит на этой службе уже теперь и надеялся еще больше приносить в будущем.
Чем
ближе мы подходили к хребту, тем лес
становился все гуще, тем больше он был завален колодником. Здесь мы впервые встретили тис, реликтовый представитель субтропической флоры, имевшей когда-то распространение по
всему Приамурскому краю. Он имеет красную кору, красноватую древесину, красные ягоды и похож на ель, но ветви его расположены, как у лиственного дерева.
В первое время замужества Веры Павловны Кирсанов бывал у Лопуховых очень часто, почти что через день, а
ближе сказать, почти что каждый день, и скоро, да почти что с первого же дня,
стал чрезвычайно дружен с Верою Павловною, столько же, как с самим Лопуховым. Так продолжалось с полгода. Однажды они сидели втроем: он, муж и она. Разговор шел, как обыкновенно, без всяких церемоний; Кирсанов болтал больше
всех, но вдруг замолчал.
В этом я
ближе всего к Достоевскому и готов
стать не только на сторону Ивана Карамазова, но и подпольного человека.
После вечера, проведенного среди родных и
близких знакомых,
все три
стали на колени, старики благословили их, и ночью они уехали…
Когда первое преклонение перед печатной строкой прошло, я опять чувствовал это как недостаток, и мне
стало интересно искать таких слов, которые бы
всего ближе подходили к явлениям жизни.
Все, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь
станет близким, понятным, только вот надо работать, помогать
всеми силами тем, кто ищет истину.
По темным доскам сухой крыши, быстро опутывая ее, извивались золотые, красные ленты; среди них крикливо торчала и курилась дымом гончарная тонкая труба; тихий треск, шелковый шелест бился в стекла окна; огонь
всё разрастался; мастерская, изукрашенная им,
становилась похожа на иконостас в церкви и непобедимо выманивала
ближе к себе.
Разделавшись со школой, я снова зажил на улице, теперь
стало еще лучше, — весна была в разгаре, заработок
стал обильней, по воскресеньям мы
всей компанией с утра уходили в поле, в сосновую рощу, возвращались в слободу поздно вечером, приятно усталые и еще более
близкие друг другу.
До нее как будто спал я, спрятанный в темноте, но явилась она, разбудила, вывела на свет, связала
всё вокруг меня в непрерывную нить, сплела
всё в разноцветное кружево и сразу
стала на
всю жизнь другом, самым
близким сердцу моему, самым понятным и дорогим человеком, — это ее бескорыстная любовь к миру обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни.
Дрофу в одиночку и даже в паре заездить, как говорят охотники, то есть, увидав их издали, начать ездить кругом; сначала круги давать большие, а потом с каждым разом их уменьшать; дрофа не
станет нажидать на себя человека и сейчас пойдет прочь, но как везде будет встречать того же,
все ближе подъезжающего охотника, то, походя взад и вперед, ляжет в какую-нибудь ямку, хотя бы в ней негде было спрятать одной ее головы: в этом глупом положении, вытянув шею и выставив напоказ
все свое объемистое тело, подпускает она охотника довольно близко.
— Ну, да ведь от иезуита же, все-таки выходит, что от иезуита! — подхватил старичок, рассмеявшись при приятном воспоминании. — Вы, кажется, очень религиозны, что так редко встретишь теперь в молодом человеке, — ласково обратился он к князю Льву Николаевичу, слушавшему раскрыв рот и
всё еще пораженному; старичку видимо хотелось разузнать князя
ближе; по некоторым причинам он
стал очень интересовать его.
Мне показалось, что он вообще неохотно об этом говорил; я это заключил по лаконическим отрывистым его ответам на некоторые мои спросы, и потому я его просил оставить эту
статью, тем более что
все наши толкования ни к чему не вели, а только отклоняли нас от другой,
близкой нам беседы. Заметно было, что ему как будто несколько наскучила прежняя шумная жизнь, в которой он частенько терялся.
Не пугайтесь! Я не поведу вас этой длинной дорогой, она нас утомит. Не
станем делать изысканий;
все подробности вседневной нашей жизни,
близкой нам и памятной, должны остаться достоянием нашим; нас, ветеранов Лицея, уже немного осталось, но мы и теперь молодеем, когда, собравшись, заглядываем в эту даль. Довольно, если припомню кой-что, где мелькает Пушкин в разных проявлениях.
В таком случае особенно вмешательство
близких друзей, знающих наши тайны,
становится нам
всего досаднее.
Наконец Сергей выбился из сил. Сквозь дикий ужас им
стала постепенно овладевать холодная, вялая тоска, тупое равнодушие ко всякой опасности. Он сел под дерево, прижался к его стволу изнемогшим от усталости телом и зажмурил глаза.
Все ближе и
ближе хрустел песок под грузными шагами врага. Арто тихо подвизгивал, уткнув морду в колени Сергея.
Мать, не мигая, смотрела. Серая волна солдат колыхнулась и, растянувшись во
всю ширину улицы, ровно, холодно двинулась, неся впереди себя редкий гребень серебристо сверкавших зубьев
стали. Она, широко шагая, встала
ближе к сыну, видела, как Андрей тоже шагнул вперед Павла и загородил его своим длинным телом.
Когда они ушли, она заперла дверь и, встав на колени среди комнаты,
стала молиться под шум дождя. Молилась без слов, одной большой думой о людях, которых ввел Павел в ее жизнь. Они как бы проходили между нею и иконами, проходили
все такие простые, странно
близкие друг другу и одинокие.
— Люди гораздо более глупы, чем злы. Они умеют видеть только то, что близко к ним, что можно взять сейчас. А
все близкое — дешево, дорого — далекое. Ведь, в сущности,
всем было бы выгодно и приятно, если бы жизнь
стала иной, более легкой, люди — более разумными. Но для этого сейчас же необходимо побеспокоить себя…
Разряд — самое подходящее определение. Теперь я вижу, что это было именно как электрический разряд. Пульс моих последних дней
становится все суше,
все чаще,
все напряженней — полюсы
все ближе — сухое потрескивание — еще миллиметр: взрыв, потом — тишина.
Она наклонилась к нему
ближе, вглядываясь в его глаза, и
все ее лицо
стало сразу видимым Ромашову.
— Нашего брата, странника, на святой Руси много, — продолжал Пименов, — в иную обитель придешь, так даже сердце не нарадуется, сколь тесно бывает от множества странников и верующих. Теперь вот далеко ли я от дому отшел, а и тут попутчицу себе встретил, а там: что
ближе к святому месту подходить
станем, то больше народу прибывать будет; со
всех, сударь, дорог
всё новые странники прибавляются, и придешь уж не один, а во множестве… так, что ли, Пахомовна?
Через 5 минут Калугин уже сидел верхом на казачьей лошадке (и опять той особенной quasi-казацкой посадкой, в которой, я замечал,
все адъютанты видят почему-то что-то особенно приятное) и рысцой ехал на бастион, с тем чтобы по приказанию генерала передать туда некоторые приказания и дождаться известий об окончательном результате дела; а князь Гальцин, под влиянием того тяжелого волнения, которое производят обыкновенно
близкие признаки дела на зрителя, не принимающего в нем участия, вышел на улицу и без всякой цели
стал взад и вперед ходить по ней.
— Мне
стало больно видеть отца, как будто робеющего и виноватого перед нами, я подошел к нему
ближе, но Володя, продолжая курить, опустив голову,
все ходил по комнате.
Поговорив еще немного,
все стали расходиться, условившись и на следующие дни собираться к Зухину, потому что его квартира была
ближе ко
всем прочим.
Но луна
все выше, выше, светлее и светлее стояла на небе, пышный блеск пруда, равномерно усиливающийся, как звук,
становился яснее и яснее, тени
становились чернее и чернее, свет прозрачнее и прозрачнее, и, вглядываясь и вслушиваясь во
все это, что-то говорило мне, что и она, с обнаженными руками и пылкими объятиями, еще далеко, далеко не
все счастие, что и любовь к ней далеко, далеко еще не
все благо; и чем больше я смотрел на высокий, полный месяц, тем истинная красота и благо казались мне выше и выше, чище и чище, и
ближе и
ближе к Нему, к источнику
всего прекрасного и благого, и слезы какой-то неудовлетворенной, но волнующей радости навертывались мне на глаза.
С этого момента, по мере того как уходит в глубь прошлого волшебный бал, но
все ближе, нежнее и прекраснее рисуется в воображении очаровательный образ Зиночки и
все тревожнее
становятся ночи Александрова, — им
все настойчивее овладевает мысль написать Зиночке Белышевой письмо.
Рассматривая напряженно фотографию, Александров
все ближе и
ближе подносил ее к глазам, и по мере этого
все увеличивалось изображение,
становясь как бы более выпуклым и точно оживая, точно теплея.
Конечно,
ближе бы
всего ей было сказать Аггею Никитичу о своей нужде, но это до того казалось совестно Марье Станиславовне, что она проплакала
всю ночь и утро, рассуждая так, что не ради же денег она полюбила этого человека, и когда к ней вечером пришел Аггей Никитич, она ему ни слова не сказала о себе и только была грустна, что заметив, Аггей Никитич
стал было расспрашивать Марью Станиславовну, но она и тут не призналась, зато открыла Аггею Никитичу причину ее печали Танюша.
И
вся толпа двинулась за Серебряным и перевалилась через холм, заграждавший им дотоле неприятельские костры. Тогда новое неожиданное зрелище поразило их очи. Справа от татарского
стана змеился по степи огонь, и неправильные узоры его, постепенно расширяясь и сливаясь вместе, ползли
все ближе и
ближе к
стану.
И некоторые из этих мыслей
становились все яснее и
ближе…
Матвей думал, что далее он увидит отряд войска. Но, когда пыль
стала ближе и прозрачнее, он увидел, что за музыкой идут — сначала рядами, а потом, как попало, в беспорядке —
все такие же пиджаки, такие же мятые шляпы, такие же пыльные и полинялые фигуры. А впереди
всей этой пестрой толпы, высоко над ее головами, плывет и колышется знамя, укрепленное на высокой платформе на колесах. Кругом знамени, точно стража, с десяток людей двигались вместе с толпой…
Но так как, во-первых, люди не стоят на месте, а непрерывно движутся,
всё более и более познавая истину и приближаясь к ней своею жизнью, и, во-вторых,
все они по своему возрасту, воспитанию, породе расположены в постепенной градации от людей, наиболее способных понимать новые открывающиеся истины внутренним путем, до людей, наименее способных к этому, то люди,
ближе других стоящие к тем, которые усвоили истину внутренним способом, одни за другими сначала через длинные промежутки времени, а потом
всё чаще и чаще переходят на сторону новой истины, и количество людей, признающих новую истину
становится всё больше и больше, и истина
становится всё понятнее и понятнее.
У тех был хоть внешний религиозный закон, из-за исполнения которого они могли не видеть своих обязанностей по отношению своих
близких, да и обязанности-то эти были тогда еще неясно указаны; в наше же время, во-первых, нет такого религиозного закона, который освобождал бы людей от их обязанностей к
близким,
всем без различия (я не считаю тех грубых и глупых людей, которые думают еще и теперь, что таинства или разрешение папы могут разрешать их грехи); напротив, тот евангельский закон, который в том или другом виде мы
все исповедуем, прямо указывает на эти обязанности, и кроме того эти самые обязанности, которые тогда в туманных выражениях были высказаны только некоторыми пророками, теперь уже так ясно высказаны, что
стали такими труизмами, что их повторяют гимназисты и фельетонисты.
Матвей чувствовал, что Палага
стала для него
ближе и дороже отца;
все его маленькие мысли кружились около этого чувства, как ночные бабочки около огня. Он добросовестно старался вспомнить добрые улыбки старика, его живые рассказы о прошлом,
всё хорошее, что говорил об отце Пушкарь, но ничто не заслоняло, не гасило любовного материнского взгляда милых глаз Палаги.